ШТОРМ.
Из Редьярда КИПЛИНГА
(1865-1936)

Если иллюминатор в пучине морской
Утонул, в зеленеющем сумраке моря,
Если судно летит к небесам то кормой,
То вдруг носом в преддверии горя
И растерянно падает вниз головой
Официант корабельный в котёл судовой;
Если нянечка в шоке легла за диван,
А по ней начинает ползти чемодан;
Если мама кричит: ей поспать не дают,
Если ты не умыт, не одет, не обут,-
Пятьдесят, значит, северной там широты,
Сорок градусов - западная долгота.
Догадаться об этом несложно тогда.
Должен знать это место, наверное, ты.

When the cabin port-holes are dark and green
Because of the seas outside;
When the ship goes wop (with a wiggle between)
And the steward falls into the soup-tureen,
And the trunks begin to slide;
When Nursey lies on the floor in a heap,
And Mummy tells you to let her sleep,
And you aren′t waked, or washed, or dressed,
Why, then you will know (if you haven′t guessed) -
You′re "Fifty North and Forty West"!

(Если иллюминаторы каюты кажутся темными и зелеными
от моря за стеклами;
если судно вдруг поднимается дыбом
и одновременно переваливается с борта на борт,
и стюард падает в суповой котел,
а чемоданы начинают скользить по полу;
если нянька лежит на полу, как мешок,
а мама просит тебя дать ей уснуть,
а тебя не подняли с постели, не умыли, не одели, -
тогда ты поймешь (если еще не догадался),
что находишься вот где: пятьдесят градусов северной широты, сорок градусов западной долготы!)

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О НЕПРИЯТНОМ ВЗГЛЯДЕ РЕДЬЯРДА КИПЛИНГА С "БОЧКИ" ЗРЕНИЯ ПАУСТОВСКОГО

О Киплинге, о том, что жил и писал стихи такой английский писатель, я узнал в школе, когда выходило в свет подписное шеститомное издание сочинений Паустовского шоколадного цвета. В пятом томе я обнаружил тогда литературные портреты, среди которых надолго запомнился РедИАрд Киплинг: его имя Паустовский писал через ИА: не Редьярд, как принято, а РедИАрд. В примечаниях указывалось, что этот "литпортрет" является перепечаткой вступительной статьи Паустовского к книжке Киплинга "Мятежник Мати-Гадж", выпущенной в "Детгизе" в 1937 году. Заметка небольшая, всего-то в ней - около трёх страничек, где более двух десятков раз повторяется это слово-фамилия - Киплинг, образованная, возможно, от английского глагола KEEP - держать, хранить. Я сохраняю в своей памяти стихи Киплинга со школьной поры, когда строки его звучали на уроках английского языка ещё до встречи со словами Паустовского о Киплинге. Я подсчитал: 23 раза Паустовский повторил фамилию поэта, но ни единого раза даже не упомянул, что это поэт. Примерно столько же раз, как говорится, для разнообразия этой "портретизации", Константин Георгиевич заменяет фамилию Киплинга местоимениями "он", "его".
Хотя Паустовский и пишет о талантливости Киплинга, заслужившего высокую честь выйти полным собранием ещё при жизни, вместе с тем советский писатель бросает в адрес великого Киплинга весьма нелицеприятные выражения и обороты речи: "Это был сухой черноусый англичанин в очках, скрывавших его... неприятный взгляд". Эта необъективная точка зрения Паустовского, а скорее - "бочка зрения", бочка с дёгтем, которую он с бухты-барахты и непонятно зачем катит на Киплинга. Любопытно, как Паустовский сумел разглядеть или каким-то макаром узнать, будто у Киплинга - "неприятный взгляд", который скрывали очки."Человечество существовало в глазах Киплинга только как удобрения для необъятных английских плантаций", "он втиснул свой талант в узкие ножны английского солдатского тесака", "любой писатель гораздо меньшего дарования, чем Киплинг, дороже нам, чем Киплинг", рассказы которого "звучат, как наглый крик трубы перед кавалерийской атакой на безоружную толпу голодных рабов". Ссылаясь на каких-то неизвестных лордов и генералов, Паустовский называл Киплинга выскочкой и нахальным босяком, империалистом и даже шпионом: "жизнь Киплинга больше походила на жизнь шпиона, чем на жизнь писателя". При этом Паустовский умудряется любыми путями обойти тот факт, что Джозеф Редьярд Киплинг - лауреат Нобелевской премии, которой,кстати, награждён, как никто иной в мире, в наиболее раннем возрасте по сравнению со всеми прочими нобелевскими лауреатами за силу наблюдательности, оригинальность фантазии, зрелость идей и выдающийся талант к повествованию. Когда я прочитал заметку Паустовского о Киплинге, у меня возникло желание обратиться к Паустовскому с открытым письмом.

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО КОНСТАНТИНУ ПАУСТОВСКОМУ

Дорогой Константин Георгиевич!
Что ж Вы катите бочку на Киплинга?
Кто затеять велел эту оргию.
Вас приняв за какого-то киллера?

Что же в Киплинге Вам не нравится?
То, что он, а не Вы - лауреат?
Что Вы пишете, как каракатица,
Неприятен, мол, Киплинга взгляд?

Не глядел на Вас Киплинг однако,
Хоть и общий был с ним у вас век.
Что ж ворчите? Ведь Вы - не собака,
А, по-моему, человек.

Что за фразы в него Вами кинуты?
Вас потомки никак не поймут.
Осторожно! Как бы за Киплинга
С Вами в спор не вступил Верблюд!

В зоопарке его Вы видели?
Да, того, который горбат.
Что ж Вы Киплинга, друг мой, обидели?
Разве в чём-то поэт виноват?

Тем не менее, как бы ни относился к Киплингу Паустовский или, скажем, Илья Эренбург, тоже не очень восторгавшийся им, хотя и называл вскользь в своих воспоминаниях "хорошим поэтом", время расставило потом всё по своим местам. У Владимира Высоцкого есть песня "Марш космических негодяев". В припеве сказано, что мы "наизусть читаем Киплинга". Может быть, можно читать наизусть и неважнецкого поэта, но Киплинга Высоцкий сравнивает с Пушкиным. Неплохую компанию выбрал Высоцкий! И Киплинга продолжают читать не только в Англии, но и во всех уголках нашей планеты. Мне думается, что влияние Киплинга ощущается и в "Балладе о гвоздях" Николая Тихонова, и в стихах Эдуарда Багрицкого, Николая Гумилёва, Константина Симонова, Булата Окуджавы, Александра Галича... Ещё в 1890 году Оскар Уайльд назвал Редьярда Киплинга гением английской литературы...

Жиденькая и сутяжная заметочка Паустовского произвела на меня удручающее впечатление и натолкнула на приведенный выше экспромт. Через несколько лет после выхода в свет шеститомника Паустовского появилась "Краткая литературная энциклопедия", где в статье о Киплинге тоже не было ни слова о Нобелевской премии. Более того, напечатана фраза о том, что творчество Киплинга в художественном отношении малозначительно. Вместе с тем стихи Киплинга были широко известны по переводам лауреата четырёх Сталинский премий Маршака и очень всем нравились.
Став студентом филологического факультета, я сделал несколько попыток перевода избранных мною стихотворений Киплинга на русский язык.