Анри Эмиль Бенуа Матисс (1869-1954). МАНИЛЬСКАЯ ШАЛЬ.
Холст, масло. 1911. Музей искусства, Базель, Швейцария.

ЭЛЕГИЯ. Из "КНИГИ ПЕСЕН"(1921)Федерико Гарсиа ЛОРКИ.
Elegia.
Декабрь 1918
(Гранада)

Дымком кадильным полнятся желанья.
Так ты проходишь сквозь вечерний свет,
и плоть, как нард закатного пыланья,
трепещет, оставляя в сердце след.

Несёшь ты на губах своих искристо
печали неземную чистоту,
а в животе, как в чаше Диониса,
плетёт паук бесплодную фату,
и нет ни розы яркой, ни нарцисса
в звенящем поцелуями саду.

В своих руках дрожащих, белоснежных
клубок своих иллюзий ты несёшь.
Они исчезнут, это неизбежно.
В душе своей ты поцелуи множь!
Пусть песней колыбельной мамы нежной
твой лёгкий сон колышется, как рожь!

Ты отдала б колосья, как Деметра,
когда б тебя коснулась вдруг любовь,
и из святых твоих грудей, наверно,
тёк Млечный Путь, нам обещавший новь.

Но вянешь ты, как лепестки магнолий.
Чьи тронут губы этих бёдер жар?
Никто не тронет и волос раздолий,
подобных струнам бесподобных арф.

О женщина из нарда и эбена!
Струится шаль манильской* рябизны.
Как вкус гитар и вин, ты несравненна,
моя Венера малажской весны.

О смуглый лебедь! Лотосы из песен,
волн апельсины - в озере твоём,
где аромат гвоздик в пурпурной пене
ты даришь детям под своим крылом.

Чиста ты чревом. Жертвой андалузской
стал поцелуй твой под листвой резной,
принадлежащий ритму речки узкой,
её волне и тишине ночной.

У глаз твоих круги, как воздух, сини,
нить серебра во тьме волос видна,
и грудь скользит, и нет уж прежних линий,
и горбится чудесная спина.

Мила ты и способна к материнству.
Но в сердце вбиты гвозди звёзд в ночи**.
О дева скорби, стан подвержен риску,
надежды нет, и больно, хоть кричи.

Ты - зеркало Испании. Напасти
идут на спад, ты их пережила.
Как веера, колышутся те страсти.
Дрожат они среди добра и зла
мантильями в кроваво-снежной власти,
а взглядам, что терзают, нет числа.

Идёшь ты, дева, сквозь туман осенний,
как Клара, как Сесилия, Инес***,
танцовщицей-вакханкой вдохновенной.
Так виноград по лозам к солнцу лез.

В твоих глазах плывёт печаль большая
и речь ведёт о жизни непростой,
о том, как, монотонность обнажая,
мерцает ветер листьев желтизной.
Ты слышишь, как над улочкой печальной
дождинок раздаётся жёлтый звон,
и колокол волнует душу дальний,
звоня, как в пору скорбных похорон.

Ты сладостной не слышишь серенады -
лишь слышишь голос воздуха, а зря.
Какую грусть своей душе даря,
что за стеклом, как прежде, ищут взгляды,
когда в груди уставшей, изнурённой
найдёшь восторги девочки влюблённой?

Не знавшую эмоций плоть зароют.
Зашелестят шеренги тополей.
Взойдут из глаз гвоздики цвета крови
и розы из грудей, снегов белей.
Но грусть вовек тебя уже не тронет,
уйдя в зенит и став звезды светлей.

Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)

---

*Манильская шаль – традиционный аксессуар танцовщицы фламенко.

**В испанском оригинале "Все звёзды глубокого
неба вбиты в сердце", вероятно, имеют параллель
с Христом. Этот образ Лорки использован Андреем
Вознесенским в стихотворении "Гойя":
"И в мемориальное небо вбил крепкие звёзды -
как гвозди."

***Святая КЛАРА Ассизская (12-13 века), основательница ордена кларисс, духовная сестра Франциска Ассизкого. Известна своей непорочной любовью к Франциску, побегом от брака в монастырь и нетленными мощами, которые до сих пор выставлены публике в базилике её монастыря.
Святая СЕСИЛИЯ, покровительница музыкантов и поэтов. Про нее сложено много легенд, не имеющих исторической основы. По преданию, она была выдана замуж за язычника, но «пела прекрасную песнь ангелам на своей свадьбе» (отсюда – её покровительство музыки и поэзии), а потом убедила его принять христианство. Они не стали вступать в супружеские отношения, и святая сохранила девство. Впоследствии её мужа казнили, и её саму многократно пытались казнить за то, что она христианка, но Сесилия каждый раз чудом избегала смерти. Три раза ей пытались отрубить голову, и только поранили шею. После этого Сесилия умерла в своём доме, раздав всё имущество бедным.
Святая ИНЕС, покровительница подростков. По легенде, она была из богатой семьи и невестой сына префекта Рима, но отказалась выходить замуж, говоря, что она – невеста Христова. За это её сначала отправили в публичный дом, где она чудом осталась девственницей. Единственный клиент, который осмелился попробовать её изнасиловать, ослеп, и она вылечила его своими молитвами. Затем её выставили голой на обозрение толпы, но её длинные волосы закрыли срам. И наконец, её казнили. Её последние слова были «Я жена Того, Кто первым выбрал меня. что ждёшь, палач? Уничтожь эту плоть, которая может быть любима глазами, ненавистными мне!»

«Элегия» Лорки - это довольно сложное произведение, где можно комментировать каждую строчку. Имевший очень хорошее философское и филологическое образование (и вдобавок, на момент написания этого стихотворения увлекавшийся соответствующей тематикой), Лорка активно использовал здесь символику романской католической культуры и эзотерических обществ, возникавших в ее контексте (розенкрейцеры, масоны и пр.)
Боюсь, что все пласты извлечь невозможно. Я не нашла в испанском Интернете внятного рассказа о том, кому, при каких обстоятельствах было посвящено произведение (посвящение Андалусии очевидно, но был ли человеческий прототип?).
В данной «Элегии», как и вообще в раннем творчестве Лорки, прослеживается явное влияние поэзии старшего современника Лорки Франсиско Вийяэспеса (Francisco Villaespesa, 1877-1936). Многие строки «Элегии» - это полемика и развитие поэтических образов и идей Вийяэспеса.
(Комментарий А. Ю. Вайденгер, Испания).

ELEGIA
Diciembre de 1918
(Granada)

Como un incensario lleno de deseos,
pasas en la tarde luminosa y clara
con la carne oscura de nardo marchito
y el sexo potente sobre tu mirada.

Llevas en la boca tu melancolía
de pureza muerta, y en la dionisíaca
copa de tu vientre la araña que teje
el velo infecundo que cubre la entraña
nunca florecida con las vivas rosas
fruto de los besos.

En tus manos blancas
llevas la madeja de tus ilusiones,
muertas para siempre, y sobre tu alma
la pasión hambrienta de besos de fuego
y tu amor de madre que sueña lejanas
visiones de cunas en ambientes quietos,
hilando en los labios lo azul de la nana.

Como Ceres dieras tus espigas de oro
si el amor dormido tu cuerpo tocara,
y como la virgen María pudieras brotar
de tus senos otra vía láctea.

Te marchitarás como la magnolia.
Nadie besará tus muslos de brasa.
Ni a tu cabellera llegarán los dedos
que la pulsen como
las cuerdas de un arpa.

¡Oh mujer potente de ébano y de nardo!
cuyo aliento tiene blancor de biznagas.
Venus del mantón de Manila que sabe
del vino de Málaga y de la guitarra.

¡Oh cisne moreno! cuyo lago tiene
lotos de saetas, olas de naranjas
y espumas de rojos claveles que aroman
los niños marchitos que hay bajo sus alas.

Nadie te fecunda. Mártir andaluza,
tus besos debieron ser bajo una parra
plenos del silencio que tiene la noche
y del ritmo turbio del agua estancada.

Pero tus ojeras se van agrandando
y tu pelo negro va siendo de plata;
tus senos resbalan escanciando aromas
y empieza a curvarse tu espléndida espalda.

¡Oh mujer esbelta, maternal y ardiente!
Virgen dolorosa que tiene clavadas
todas las estrellas del cielo profundo
en su corazón ya sin esperanza.

Eres el espejo de una Andalucía
que sufre pasiones gigantes y calla,
pasiones mecidas por los abanicos
y por las mantillas sobre las gargantas
que tienen temblores de sangre, de nieve,
y arañazos rojos hechos por miradas.

Te vas por la niebla del otoño, virgen
como Inés, Cecilia, y la dulce Clara,
siendo una bacante que hubiera danzado
de pámpanos verdes y vid coronada.

La tristeza inmensa que flota en tus ojos
nos dice tu vida rota y fracasada,
la monotonía de tu ambiente pobre
viendo pasar gente desde tu ventana,
oyendo la lluvia sobre la amargura
que tiene la vieja calle provinciana,
mientras que a lo lejos suenan los clamores
turbios y confusos de unas campanadas.

Mas en vano escuchaste los acentos del aire.
Nunca llegó a tus oídos la dulce serenata.
Detrás de tus cristales aún miras anhelante.
¡Qué tristeza tan honda tendrás dentro del alma
al sentir en el pecho ya cansado y exhausto
la pasión de una niña recién enamorada!

Tu cuerpo irá a la tumba
intacto de emociones.
Sobre la oscura tierra
brotará una alborada.
De tus ojos saldrán dos claveles sangrientos
y de tus senos, rosas como la nieve blancas.
Pero tu gran tristeza se irá con las estrellas,
como otra estrella digna de herirlas y eclipsarlas.

Уважаемый Анатолий!
Элегию прочла. По-моему, получилось!
Местами там сложно продраться в самом
оригинале, в частности, из-за этих
образных многослойностей, но Вы
сделали максимум.
А. Ю. Вайденгер (Испания)

Анатолий Иванович! Большая и очень серьёзная работа.
Всё очень похоже на подлинного Лорку со всей испанской
спецификой и католической мифологией. Вы, кстати,
привели отличный комментарий А. Ю. Вайденгер.
Владимир Корман (США)